Читать ещё:
Глава Ⅻ. Сражение при Городечне. ← пред. • след. → Глава ⅩⅣ. Первое сражение при ПолоцкеГлава ⅩⅢ
Назначение 1-го отдельного корпуса. — Состав войск. — Граф Витгенштейн. — Неприятельские корпуса на Двине.
Наступление войск Макдональда к Двине. — Меры, принятые генералом Эссеном 1-м на случай осады Риги. — Движение генерала Левиза к Экау. — Дело при Экау. — Сожжение рижских предместий. — Движение Макдональда к Якобштадту и Удино к Полоцку.
Расположение Витгенштейна у Покаевцов. — Меры для обеспечения корпуса с флангов. — Намерение его действовать наступательно на левой стороне Двины. — Движение к Придруйску и оттуда к Расицам. — Переправа Макдональда у Якобштадта и движение Удино к Клястицам. — План действий Витгенштейна. — Движение его к Клястицам. — Переправа через Свольну. — Дело при Якубове. — Сражение при Клястицах. — Дело при Боярщине. — Смерть Кульнева. — Дело при Головщицах. — Отступление Удино к Полоцку. — Результаты предшествовавших действий графа Витгенштейна.
Движение Макдональда к Динабургу. — Неприятель требует сдачи Риги. — Ответ генерала Эссена.
5-го (17) июля одновременно с движением главных сил Первой Западной армии от Дрисского лагеря вверх по правой стороне Двины к Полоцку командир 1-го пехотного корпуса граф Витгенштейн получил от Барклая де-Толли предписание: остаться на занимаемой тогда 1-м корпусом местности, близь Дриссы, для прикрытия пространства между Новгородом и Двиною, стараясь удерживаться на сей реке, наносить неприятелю всевозможный вред и прикрывать Ригу; в случае же необходимости отступления отойти через Себеж к Пскову, где находились магазины для продовольствования его корпуса [1].
Войска, вверенные графу Витгенштейну, по присоединении к ним запасных батальонов и эскадронов, под начальством генерал-майоров Гамена и князя Репнина, находились в начале июля (не считая десяти запасных батальонов и Сводного гусарского полка, отряжённых к Динабургу) в составе тридцати шести батальонов, двадцати семи эскадронов, одного казачьего полка, девяти артиллерийских и одной пионерной роты, в числе около двадцати пяти тысяч человек со ста восемью орудиями. Магазины для продовольствования корпуса находились в Себеже, Острове и Пскове; а запасные парки в Сeбеже [2].
Граф Витгенштейн, которому тогда было сорок четыре года от рода, бодрый, деятельный воин, не обладал многосторонними познаниями, но умел одушевлять войска личным примером, внушать преданность к Государю и Отечеству в своих подчинённых и возбуждать их усердие на пользу общую. Ласковый, великодушный начальник Витгенштейн отдавал полную справедливость заслугам своих сподвижников: начальника корпусного штаба, одного из образованнейших генералов русской армии, ДоврЕ; начальника артиллерии, столь же даровитого, сколько энергического и храброго князя Яшвиля; обер-квартирмейстера, пылкого, кипучего деятельностью, Дибича; начальника авангарда, неустрашимого Кульнева. Согласие, господствовавшее в штабе графа Витгенштейна, давало нашему военачальнику решительный перевес над неприятельскими полководцами, действовавшими против него без надлежащей связи между собою.
С самого открытия военных действий Наполеон назначил один из своих корпусов, под начальством Макдональда, для овладения Ригою. Занятие этой приморской крепости могло доставить опору его левому флангу и обеспечить доставку запасов к его армии морским путём. Впоследствии при движения Большой армии к Витебску оставлен был для противодействия Витгенштейну и для угрожения Петербургу корпус Удино, поддержанный несколько позже корпусом Сен-Сира. Все корпусные командиры, оставленные на Двине, действовали независимо один от другого, по собственному усмотрению. Маршал французской империи, исполнявший с усердием волю своего повелителя, счёл бы себя оскорблённым, если бы довелось ему служить под начальством кого-либо из своих товарищей, Наполеон допускал подобное нарушение военной, дисциплины, и следствия того нередко были, для него пагубны.
В то время ещё, когда главные силы 1-й Западной армии отступали к Дриссе, а войска Наполеона, по занятии Вильны, были посланы оттуда по различным направлениям, частью для преследования Первой армии,частью для отрезания Второй, корпус Макдональда, двигавшийся на левом фланге Французов, переправясь, 12-го (24-го) июня через Неман у Тильзита, прибыл в Россиены 18-го (З0-го) и выступил оттуда 26-го (8 июля н. ст.) двумя колоннами: Граверт, с своею дивизиею, двинулся через Шавли к Бауску, занял Митаву и выслал передовые войска к местечку Экау; а сам Макдональд, с дивизеею ГранжАна, направился через Поневеж, где неприятель успел захватить один из наших магазинов, к Якобштадту и прибыл туда 9-го (21-го) июля.
Между тем рижский военный губернатору генерал-лейтенант Эссен 1-й, при первом известии о переходе неприятельских войск через наши границы, объявил Ригу в военном положении. На случай осады, приказано жителям запастись провиантом на четыре месяца. Хозяева домов, желавшие выехать из города, должны были оставить по два здоровых человека в каждом доме. В то же время были приняты, все необходимые меры для тушения пожаров, сделаны больше запасы хлеба и свезено из окрестностей города значительное количество соломы для устилания улиц на случай бомбардирования. Заготовление различного рода запасов поручено комиссии, составленной из трёх купцов, трёх чиновников и трёх цеховых. По недостатку в артиллеристах, некоторые из граждан определены для прислуги при орудиях. В предместиях обозначены дома, предполагаемые к уничтожению в случае появления неприятельских войск в соседстве города. Заготовлены смоляные венки (пех-кранцы) и другие горючие снадобья. Для сообщения с английскою эскадрою адмирала Мартенса, прибывшею в Динамюнд при открытии военных действий, был устроен телеграф на лютеранском соборе.
Укрепления Риги и Динамюнда были заняты регулярными войсками; а для преграждения неприятелю переправы через нижнюю Двину, расположено восемь английских канонерских лодок, присланных адмиралом Мартенсом; впоследствии прибыла к Риге из Ревеля и Свеаборга более значительная флотилия. Эти лодки действовали также и по реке Аа, для обеспокоивания неприятеля, занимавшего Шлокский округ.
С 6-го по 11-е июля (18—23 июля н. ст.) все строения, лежавшие на левом берегу и на островах Двины впереди заложенных нами укреплений, были сломаны либо сожжены. В то же время большая часть лесного материала, находившегося на левой стороне реки, и все лодки длиною от 30-ти до 40-ка футов переведены на правый берег и отданы в распоряжение инженерного ведомства [3].
Генерал Эссен, имея под начальством своим до восемнадцати тысяч человек, надеялся удержаться в поле и не позволить неприятелю обложить крепость. С этою целью он выслал по пути к Шавлям генерал-лейтенанта Левиза, с восемью батальонами, четырьмя эскадронами и несколькими казачьими полками, в числе около шести тысяч человек [4]. Генерал Левиз занял позицию у Экау. 7-го (19) июля Граверт с пятью батальонами, выступив из Бауска, атаковал войска Левиза со стороны Зоргена, между тем как генерал Клейст, с тремя батальонами и шестью эскадронами, должен был направиться в обход левого фланга русских войск со стороны Дракена. Войска Левиза сражались весьма упорно, но будучи обойдены с обоих флангов, отступили в расстройстве к Даленкирхену, с потерею до шестисот человек. Со стороны прусских войск урон не превышал полутораста человек [4]. На следующий день войска Левиза возвратились в Ригу. Очевидец тогдашних событий, главный рижский пастор Тиле, пишет,что «солдаты были так веселы и бодры, как на параде». Прусские войска расположились по реке Миссе, протянув линию постов влево до Шлока на нижней части реки Аа, а вправо до занятого ими 10-го (22) июля острова Даленгольма на Двине.
Как только пришло в Ригу известие об отступлении Левиза от Экау к Даленкирхену, то генерал Эссен 1-й приказал гражданскому губернатору и всем присутственным местам отправиться морем в Пернов. В то же время объявлено было жителям ближайших к крепости кварталов, Московского и Петербургского предместий, чтобы они очистили дома свои. По занятии же неприятелем острова Даленгольма и появлении прусских войск на правой стороне Двины, у Кирхгольма, в пятнадцати верстах от Риги, генерал Эссен, получив преувеличенное о том донесение от посланного им на рекогносцировку штаб-офицера, приказал сжечь помянутые кварталы.
11-го (23-го) июля, в десять часов вечера, выслано было из крепости за эспланаду несколько резервных батальонов; немедленно были осмотрены и окончательно очищены все строения обречённые пламени, и вслед за тем команды, с смоляными венками и другими горючими снадобьями, под руководством полицейских служителей, подожгли, предместия на нескольких пунктах. От сильного, внезапно поднявшегося ветра обратилось пламя и на те строения которые вовсе не предполагалось истребить, и потому, для сохранения их, были высланы из крепости другие резервные батальоны. Войска находились на пожарище до четырёх часов утра 12-го (24-го) июля. Среди пламени, объявшего предместья, долго оставалась в целости церковь; солдаты, которым было приказано привесить к ней пех-кранцы, говорили, что у них „не подымаются руки жечь храм Божий, и что он загорится сам собою", а между тем спасали церковную утварь. Наконец, когда всё уже было вынесено из церкви, запылала и она от головней, разметанных ветром.
Вообще сим пожаром в обоих предместиях истреблено: четыре церкви, тридцать пять городских и общественных зданий, семьсот два жилых дома и русский гостиный двор с тридцатью шестью лавками. Кроме того, в Задвинском предместии сожжено сто семнадцать домов. Убыток, понесённый городом, простирался на сумму свыше семнадцати миллионов рублей ассигнациями [6].
В продолжение этих событий, Макдональд перенёс главную квартиру своего корпуса в Якобштадт, приказал там строить мосты и послал один из своих полков к Динабургу по левому берегу Двины. В то же время Удино двинулся вверх по Двине к Дисне и Полоцку.
Таким образом против графа Витгенштейна, имевшего под начальством до двадцати пятитысяч человек, направились — с одной стороны весь корпус Удино, а с другой — Макдональд с дивизией Гранжана: по свидетельству французских писателей, у первого тогда было не менее двадцати восьми, а у другого до двенадцати тысяч человек [7], следовательно оба они вместе имели более нежели полуторные силы против нашего корпуса.
Как только было получено в главной квартире 1-го пехотного корпуса повеление Барклая де-Толли действовать отдельно, то граф Витгенштейн, оставя на время свои войска в занимаемом ими расположении, то есть отряд Гамена в числе трёх тысяч трёхсот человек в Динабурге, авангард Кульнева в Балине, главные силы корпуса на речке Capии у Покаевцев и резерв против дрисского лагеря, учредил цепь наблюдательных постов по Двине от Дриссы до Динабурга, где она вошла в связь с постами отряда Гамена, наблюдавшими пространство вниз по течению реки до Крейцбурга, против Якобштадта; для точнейшего же разведания о всём происходившем на левой стороне реки, были туда переправляемы разъезды, поддержанные небольшими постами. В то же время Витгенштейн приказал возобновить мост у дрисского лагеря, на том самом месте, где мосты были устроены прежде, но эта работа потребовала много времени, потому что понтоны 1-го пехотного корпуса ушли вслед за армией, и для возобновления постоянной переправы у Дриссы не оставалось никакого,другого средства, кроме постройки моста на судах или плотах. Поскольку мостовое укрепление, там находившееся, по объёму своему требовало для обороны значительного числа войск, то инженер-полковник граф Сиверс получил приказание устроить внутри его другое, меньшее. Генералу Гамену предписано было очистить динабургский тет-де-пон и отправить находившуюся там артиллерию во Псков, кроме шести полевых орудий, оставленных при динабургском гарнизоне, который должен был, в случае переправы значительных неприятельских сил на правую сторону Двины, отступить к Люцину [8].
Карта для объяснения действии графа Витгенштейна в июле и августе 1812 года.
8-го (20-го) июля граф Витгенштейн, имея в виду наблюдение пространства вверх по Двине по направлению к Дисне, отрядил к Лешкову (где был брод) генерал-майорa Балка с двумя сводными гренадерскими батальонами 5-й дивизий, Рижским драгунским полком и шестью орудиями 3-й конно-артиллерийской роты. На следующий день пришло в корпусную квартиру донесение от генерала Балка о появлении неприятеля у Дисны. Это были войска Большой Наполеоновой армии, двигавшиеся в то время вверх по Двине; но поскольку это обстоятельство не было известно в нашей корпусной квартире и можно было предполагать, что неприятель переправит значительные силы близь Дисны, то генерал Балк получил приказание перевести вверенный ему отряд на правую сторону реки Дриссы и занять позицию у селения Волынцев. Вслед за тем войска Балка, усиленные одним батальоном 36-го егерского полка, двумя резервными гренадерскими батальонами, двумя сводными гренадерскими батальонами 14-й дивизии, запасным эскадроном Лейб-гусар и шестью орудиями 28-й батарейной роты (всего, вместе с прежними, семь батальонов и пять эскадронов с восемнадцатью орудиями), составили на левом крыле
корпуса наблюдательный отряд, поступивший под начальство генерал-майора Казачковского, который получил приказание в случае необходимости отступать к
Освее [9].
Граф Витгенштейн, предполагая направиться на сообщения неприятельских войск, миновавших занимаемое им расположение, чтобы оттянуть их от Первой армии, приказал, своему авангарду устроить плавучий мост близь Друи. Действительно, все полученные сведения согласовались между собою в том, что корпус Макдональда был растянут на двести вёрст от Рижского залива до Динабурга, а корпус Удино находился у Дисны в расстоянии около ста вёрст от ближайших войск Макдональда. Сообразив эти обстоятельства,. Витгенштейн предполагал, переправясь в промежутке между неприятельскими корпусами, у Друц, совершенно разобщить их и ударить в тыл корпусу Удино [10].
С этою целью 11-го (23-го) июля, в полдень, авангард корпуса двинулся к Придруйску. Несколько часов спустя направились туда же и главные силы проселочною дорогою на Хаменки и Мокавцы, чтобы избежать движения по большой дороге вдоль берега Двины, которое могло обнаружить цель наших действий. За неимением понтонов, сплавлены были к Друе, под прикрытием одного батальона 23-го егерского полка с двумя конными орудиями, суда и прочие материалы для постройки моста.
Последние войска двинулись от Покаевцев не прежде, как по прибытии туда отряда Казачковского, который, при выступлении своём от селения Волынцы,. оставил там Балка с двумя сводными гренадерскими батальонами 5-й дивизии, тремя эскадронами Рижских драгун и шестью орудиями 3-й конно-артиллерийской роты. Оба отряда, Казачковского и Балка, были назначены для обеспечения корпуса с левого фланга, а для прикрытия с правого фланга — войска Гаменова отряда оставлены были по-прежнему в Динабурге.
Предпринимая движение на сообщения противника, граф Витгенштейн предвидел, что Удино мог направиться в тылу нашего корпуса по петербургской дороге, и потому приказал отрядам, стоявшим у Покаевцов и Волынцов, в случае перехода через реку Дриссу значительных неприятельских сил, отступать к Замошью и Освее, уничтожая переправы, портя дороги и задерживая неприятеля на каждом шагу, между тем как главные силы должны были направиться от Друи на Люцин и атаковать с левого фланга войска Удино.
12-го (24-го) июля началась у Друи постройка моста, которую было предположено окончить к следующему утру. Между тем главные силы графа Витгенштейна успели собраться к Придруйску, а резерв прибыл к Расицам. Но в это самое время получены были сведения, заставившие графа Витгенштейна отложить предположенное наступление. Генерал Казачковский доносил ему, что неприятель в значительных силах двигался к реке Дриссе, а генерал Гамен, что неприятельская пехота появилась на правой стороне Двины у Крейцбурга и что по сообщённым шпионами сведениям Макдональд собрал до шести тысяч человек у Якобштадта и приступил к построению моста на этом пункте.
Переправа неприятельских корпусов на флангах расположения русских войск могла повести к заключению, что французские военачальники намеревались соединить свои силы в тылу нашего корпуса и, отрезав его от сообщения с Петербургом, поставить нас в самое опасное положение. А потому граф Витгенштейн, отказавшись от первоначального своего намерения действовать наступательно главными силами на левой стороне Двины, решился переправить туда только авангард Кульнева единственно с целью захватить обозы и пленных в тылу неприятельской армии. Сам же Витгенштейн, с главными силами корпуса, пользуясь разобщением Макдональда и Удино, предположил занять центральную позицию, выждать в ней переправу неприятельских корпусов на правую сторону Двины и напасть на ближайший из них главными силами, между тем как другой корпус мог быть удержан на время небольшим нашим отрядом [11]. Этот превосходный план, которого исполнение было облегчено бездействием Макдональда и нерешительностью Удино, доставил русскому военачальнику все последующие его успехи.
Для сосредоточения русских войск была избрана центральная позиция у селения Расицы, а между тем 13-го (25-го) июля авангард Кульнева, высланный за Двину, выдвинул вперёд несколько отрядов: один из них уничтожил неприятельский транспорт, тянувшийся под прикрытием полуторы тысячи человек, а другой захватил неприятельский пост у селения Чернова; в плен взято вообще обоими отрядами четыреста тридцать четыре человека, в числе которых было два офицера.
В то же самое время Казачковский, расположенный с отрядом у Покаевцов, узнав о наступлении к реке Дриссе значительных неприятельских сил и не имея никаких сведений о стоявшем у Волынцов отряде Балка, уничтожил находившиеся в Дриссе магазины и отступил к Освее из опасения быть отрезанным, что заставило Балка также отойти по направлению к Себежу. Граф Витгенштейн, перешедший между тем с главными силами корпуса 14-го (26-гo) июля к Расицам, узнав об отступлении отрядов Казачковского и Балка, приказал им возвратиться к Покаевцам и Волынцам и поручил начальство над первым из них генерал-майору Гельфрейху. Отряд Балка, которому надлежало наблюдать течение реки Дриссы от Волынцев до Сивошина, был усилен тремя эскадронами Сводного, гвардейского полка и одним эскадроном Псковских драгун [12].
14-го (26-го) июля авангард перешёл обратно на правую сторону Двины и двинулся к Дриссе, а на следующий день соединился на Свольне с отрядом Балка. Граф Витгенштейн, все ещё оставаясь с главными силами корпуса в прежней позиции у Расиц, получил донесения, с одной стороны, от Кульнева, о появлении неприятеля в значительном числе со стороны Дисны, а с другой, от Гамена, о переправе сильного отряда Макдональдовых войск у Якобштадта и о намерении Гамена отступить, согласно с данной ему инструкцией, к Люцину [13].
Действительно, Удино, после нескольких неудачных покушений овладеть Динабургским тет-де-поном, двинулся вверх по Двине, разорил укрепления Дрисского лагеря, оставил пехотную дивизию генерала Мерля и лёгкую кавалерийскую бригаду Корбино у Дисны для переправы на этом пункте через Двину и, прибыв 14-го (26-го) июля к Полоцку, занял без сопротивления сей город.
К счастью Витгенштейна, французские военачальники действовали без всякой связи между собою. Макдональдс ограничивался демонстрациями в ожидании подкреплений, без которых он не отваживался приступить к осаде Риги; а Удино, получив из главной квартиры Наполеона повеление открыть наступательные действия против Витгенштейна, решился немедленно по занятии Полоцка направиться по пути к Петербургу. С этою целью, дав днёвку своим войскам 15-го (27-го) июля, он на следующий день выступил из Полоцка, переправился через реку Дриссу вброд при Сивошине и прибыл 18 (30-го) утром к селению Клястицам (Кляссицы). Генерал Мерль, переправясь через Двину у Дисны 16-го (28-го) июля, двинулся к Лозовке, по направлению к Сивошину [14], между тем как КорбинО, прикрывавший его движение слева, вступил в жаркое дело с конницею Кульнева и Балка у деревни Филиповой, в пяти верстах от Волынцов. С нашей стороны были введены в бой четыре эскадрона Гродненского полка, эскадрон гвардейских гусар и казачий Платова 4-го полк, а со стороны Французов 8-й (польский) уланский и конно-егерские 7-й и 20-й полки. Потеря неприятеля была гораздо более нашей и простиралась одними пленными до ста шестидесяти семи человек, в числе которых было три офицера [15]. Войска Мерля, по прибытии к Сивошину 17-го (29-го) июля были оставлены там для прикрытия пути отступления главных сил Удино [16].
В продолжение этих действий, прибытие одного из Макдональдовых полков по левому берегу Двины и Динабургскому тет-де-пону вместе с известием о построении моста неприятелем у Якобштадта, заставило Гамена очистить Динабург 15-го (27-го) июля и отступить по дороге к Режице. Майор Бедряга с небольшим кавалерийским отрядом был оставлен у Динабурга для истребления остававшихся там запасов и для собрания отрядов, стоявших в Придруйске, Креславле и против Каплау.
Поскольку все сведения, собранные в продолжение 16-го (28-го) и в ночь с 16-го (28-го) на 17-е (29-е) июля, согласовались в том, что главные силы Удино наступали по петербургской дороге, то граф Витгенштейн решился идти ему навстречу, предписав Гамену задерживать, как можно долее, Макдональда. «Я решился идти сего же дня в Кляссицы и 19-го числа на рассвете атаковать Удино всеми силами. Если, с помощью Всевышнего, я счастлив буду, что его разобью, тогда одним Макдональдом останусь покоен», — писал граф Витгенштейн в рапорте к военному министру от17-го (29-го) июля. 17-го (29-го), в полдень, войска, расположенные у Расиц, двинулись по дороге, ведущей на Кохановичи в Клястицы, а отряды Гельфрейха и Балка были направлены прямо к Клястицам, получив приказание выслать по правому берегу реки Дриссы сильные партии для охранения корпуса до прибытия авангарда (выступившего из Волынцев в два часа пополудни) на петербургскую дорогу в Соколищи. В случае же, если бы неприятель успел занять этот пункт прежде прибытия к нему наших войск, авангард должен был, войдя в связь с главными силами, двинуться к Клястицам. Обозы были отправлены в Себеж под прикрытием трёх эскадронов Сводного драгунского полка, наблюдавших течение Двины.
Войска уже были на марше к Кохановичам, когда возвратившийся с рекогносцировки майор Нейдгардт (в последствии командир отдельного кавказского корпуса) донес, что неприятель, переправясь через Дриссу у Сивошина, двигался к Клястицам и что не было никакой возможности предупредить его на сём пункте. Положение корпуса сделалось весьма затруднительно: удобнейший из путей к Себежу был отрезан неприятелем. Оставалось одно из двух: направиться просёлочною дорогою к Себежу и принять там сражение либо двинуться во фланг неприятелю и атаковать его у Клястиц с тем, чтобы, в случае неудачи, отступить через Люцин к Острову. Граф Витгенштейн, сообразив, что при движении нашего корпуса проселками к Себежу, Удино мог предупредить его на сём пункте, решился атаковать неприятеля у Клястиц. Такой способ действий представлял вероятность успеха русским войскам, как по привычке их сражаться в пересечённых местах, изобретённой в последнюю шведскую войну, так и по нравственному влиянию, которое должно было оказать на неприятеля неожиданное нападение с фланга. В случае же неудачи, отступление нашего корпуса на Люцин к Острову было совершенно обеспечено отрядом Гамена, который, будучи расположен на пути, ведущем от Динабурга к Люцину, где встречается множество удобных к обороне теснин, легко мог задержать движение Макдональда.
Ночью с 17-го (29-го) на 18-е (ЗО-е) июля войска 1-го пехотного корпуса двинулись к селению Катеринову на реке Свольне. В это время получено было известие от Барклая де-Толли о выступлении его с главными силами 1-й армии от Витебска к Смоленску. Отступление нашей армии подавало Наполеону средства отделить часть своих войск в помощь маршалу Удино для подания ему возможности разбить 1-й пехотный корпус и двинуться к Петербургу. В таких обстоятельствах граф Витгенштейн счёл необходимым созвать военный совет для обсуждения предположенного им плана действий. Начальник штаба генерал Доврё первый предложил атаковать неприятеля, полагая, что нам не оставалось никакого другого средства для защиты северных областей империи, составлявшей главную цель действий корпуса. Начальник артиллерии князь Яшвиль поддержал это мнение, с коим согласились и все прочие члены совета. Решено было атаковать неприятеля [17].
18-го (30-го) июля, на рассвете, собрался на Свольне к селению Катеринову авангард 1-го пехотного корпуса, под начальством Кульнева, состоявший из полков: донского казачьего Платова 4-го, Гродненского гусарского, 25-го и 26-го егерских и конно-артиллерийской роты № 1-го подполковника Сухозанета, всего же в числе 3,730 человек с двенадцатью орудиями. Для переправы на другую сторону реки мог служить только находившийся там весьма непрочный мост, и потому было приступлено под руководством инженер-полковника графа Сиверса к устройству более надёжной переправы из разобранных домов селения. Но поскольку эта работа не могла быть скоро окончена, а время было дорого, то немедленно была начата переправа по ветхому мосту, находившемуся у Катеринова. Пехота была переведена по рядам; гусары перешли по одинАчке, спешась и ведя в поводу коней своих; артиллерия была разобрана и перенесена по частям на руках. Всё это требовало от войск необыкновенных усилий, но усердие солдат, возбуждённое в высшей степени их начальниками, победило все затруднения, и к трём часам пополудни весь авангард, уже успевший собраться и отдохнуть на привале по другую сторону Свольны, двинулся далее, по дороге в Клястицы [18].
Между тем был построен прочный мост, по которому переправились главные силы корпуса (22 батальона, 8 эскадронов, одна пионерная и 6 артиллерийских рот), в числе 13,065 человек с семьюдесятью двумя орудиями. Резерв (1О батальонов, 8 эскадронов и две артиллерийские роты), в числе 6,165-ти человек с двадцатью четырьмя орудиями, получил приказание остаться у Катеринова.
Вообще же под непосредственным начальством графа Витгенштейна 18-го (30-го) июля состояло под ружьём вместе с резервом около двадцати трёх тысяч человек со ста восемью орудиями [19].
Со стороны неприятеля, под начальством маршала Удино, были следующие войска: пехотные дивизии Леграна, Вердье и Мерля, кирасирская дивизия Думерка (из 3-го резервного кавалерийского корпуса) и легкие кавалерийские бригады Кастекса и КорбинО (всего 51 батальон, 36 эскадронов), в числе двадцати восьми тысяч человек с 114-ю орудиями [20].
В то время, когда авангард Кульнева переправлялся через Свольну, Удино, прибыв в одиннадцать часов утра с войсками дивизий Леграна и кавалерийской бригады Кастекса в Клястицы и не имея точных сведений о наших войсках, остановил движение своего корпуса, выслал один из пехотных полков по дороге к Себежу и расположил остальные полки Леграна у селения Якубова, в двух верстах от Клястиц, по пути в Катериново.
План сражения при Клястицах 18-го (30-го) и 19-го (31-го июля) 1812 г.
Около двух часов пополудни, два эскадрона Гродненских гусар, шедшие в голове нашего авангарда, подошли к Якубову, между тем как прочие войска авангарда остановились у входа в лес, близь деревни Ольховой. Граф Витгенштейн, получив сведение о встрече Кульнева с Французами, послал ему в помощь 23-й и 24-й егерские полки с артиллерийскою ротою № 14-го и приказал авангарду, не дожидаясь этого подкрепления, атаковать неприятеля, чтобы не дать ему времени усилиться. Остальные войска 1-й боевой линии получили приказание ускорить движение.
В пять часов пополудни Кульнев, вытеснив непрятельских стрелков из леса, на дороге из Ольховой к Якубову, отбил у выхода из дефиле атаки Французов на фланги наших войск и расположился на высоте против селения Якубова: 1-я конная рота подполковника Сухозанета стала в центре; 25-й егерский полк полковника Денисьева — правее, а 26-й полковника Рота — левее батареи; подполковник Ридигер с Гродненскими гусарами находился в резерве. Легран, заметив малочисленность наших войск, атаковал 25-й егерский полк четырьмя батальонами 56-го линейного, поддержанными восемью батальонами 26-го легкого и 19-го линейного полков бригады Мезона; но жестокий картечный огонь наших конных орудий, беспрестанно переходивших с одного места на другое и действовавших косвенно по наступавшим неприятельским войскам, способствовал 25-му полку удержаться у опушки леса до прибытия графа Витгенштейна с 23-м и 24-м егерскими полками полковника Фролова и с 14-ою батарейною ротою полковника Штадена, которая была немедленно выслана на правое крыло нашей линии, а егеря Фролова и часть Гродненского полка направлены в помощь 25-му полку. Правое крыло нашего авангарда двинулось вперёд; русские войска оттеснили неприятеля до Якубова, но не успели овладеть этим селением, зажжённым Французами; между тем на левом нашем крыле 26-й егерский полк также подался вперёд, но принуждён был остановиться у Якубова. Вечером подоспела дивизия ВердьЕ, которая поступила в резерв войск Леграна. Кирасиры же Думерка были оставлены на петербургской дороге, по невозможности ввести их в дело на лесистой местности поля сражения. Удино, пользуясь прибытием подкреплений, оттеснил стрелковую цепь Кульнева и повел атаку на центр наших войск. Позиция, занятая Французами, стеснённая с одной стороны густым лесом, а с другой домами селения Якубова, не позволяла им выставить для поддержания своей атаки более двенадцати орудий; напротив того, мы имели возможность встретить неприятеля огнём двойного числа артиллерии 14-й батарейной и 1-й конной рот, что заставило Французов отступить с большим уроном к Якубову. Тогда цепь егерских полков, поддержанная стрелками Калужского и Севского полков, бросилась вперёд и заняла прежнюю свою позицию. Французские колонны, отойдя за Якубово, оставили в этом селении часть пехоты. Канонада продолжалась до 11-ти часов вечера. О силе её можно судить по тому, что конная рота Сухозанета потеряла в сей день 83 человека из состоявших в строю 216-ти, следовательно, более трети наличного числа людей [21].
Граф Витгенштейн, решась на следующий день повторить нападение, стянул к Якубову все свои силы, за исключением кавалерийского отряда князя Репнина, который, по свойству окрестной местности, не мог быть введён в дело, и потому был оставлен у Катеринова. В продолжение ночи войска авангарда и первой боевой линии были расположены на позиции в следующем порядке: на правом крыле шесть батальонов (егерских полков 24-го, 25-го и 23-го) с четырнадцатью орудиями (роты №5-го и один взвод роты №9-го); в центре шесть батальонов (Севского, Калужского и 26-го егерского полков); на левом крыле двенадцать орудий (лёгкая рота № 27-го) и четыре батальона (Пермского и Могилёвского полков). Пехота построена была в одну линию, в батальонных колоннах. Прочие же войска корпуса остались у Ольхова, потому что весьма ограниченная глубина пространства между неприятельской позицией и лесом, лежавшим в нашем тылу, не позволила графу Витгенштейну поставить вторую линию непосредственно за первою. Тем не менее однако ж приказано было войскам, оставленным у Ольхова, идти вперёд через лес, как только вступит в бой первая линия [22].
Со стороны Французов, войска остались на местах, занятых ими в конце дела 18-го (30-го) июля: дивизия Леграна у Якубова, протянув левое крыло в лес; дивизия Вердье — во второй линии; кирасиры Думерка, в резерве близ Клястиц; лёгкая кавалерийская бригада Кастекса на различных пунктах боевых линий. Дивизия Мерля осталась, по-прежнему, на Дриссе, у Сивошина, а бригада КорбинО близ Волынцев [23]. Таким образом Удино лишил себя содействия восьми тысяч человек, которое могло дать ему решительный численный перевес над корпусом графа Витгенштейна.
19-го (31) июля, в три часа утра, русские войска возобновили нападение. Полковник Фролов, стоявший с 23-м егерским полком против мызы Якубовой, заметив, что она была слабо занята Французами, кинулся вперёд с своими колоннами и овладел господским домом, но был выбит с уроном оттуда 26-м лёгким полком, стоявшим сзади двора в резерве: в то же время завязалась перестрелка сперва на нашем правом крыле, а потом и по всей линии. Маршал Удино, пользуясь успехом своего 26-го полка, повёл решительную атаку на наш центр, но был отражён перекрёстным огнём 5-й батарейной и 27-й лёгкой рот. Затем Удино, усилив 1-ю линию частью резерва, возобновил нападение на центр нашей позиции и послал несколько батальонов в обход левого крыла. Эти атаки были также отражены удачным действием русской артиллерии.
Граф Витгенштейн, заметив колебание неприятельских колонн, приказал генерал-майорy Бергу, командовавшему всею первою линией, атаковать Французов. Генерал-майор Казачковский, с Севским и Калужским полками, поддержанными частью Гродненских гусар, ударил на центр неприятельской позиции; князь Сибирский, с Пермским и Могилёвским полками, направился против правого крыла; 26-й егерский полк Рота следовал эшелонами в промежутке между Калужским и Пермским полками; прочие три егерские полка атаковали в лесу левое крыло Французов. Вторая линия двинулась от Ольховой, готовясь поддерживать первую. Русские войска, увлечённые примером своих начальников, ударили в штыки и опрокинули — сперва центр, а потом и левое крыло войск Удино. Французы, принуждённые отступать на всех пунктах, покушались удержаться на песчаных возвышенностях правого берега реки Нищи; но наши войска снова атаковали их и заставили продолжать отступление. Удино, отправив назад всю свою артиллерию и желая выиграть время, необходимое для её переправы за Нищу, встретил наши войска своим резервом, но эта атака, удержанная огнём 27-ой лёгкой батареи Байкова, двигавшейся вместе с пехотою Берга, не имела никаких выгодных для неприятеля последствий, кроме отступления войск Удино в порядке за Нищу и занятия Французами позиций на левом берегу сей реки, впереди Клястиц.
В восемь часов утра русские войска, овладев правою стороною Нищи, расположились против неприятельской позиции, по берегу реки. Единственный мост у Клястиц, могший служить для переправы, находился под выстрелами французских батарей и густой цепи стрелков, засевших в домах селения Клястиц. Граф Витгенштейн, имея в виду вытеснить Французов из их позиций, обойдя неприятеля с правого фланга, направил к деревне Гвозды кавалерию одновременно с последнею атакою пехоты. Генерал Балк, с Рижскими драгунами, стал у этого селения, между тем как Кульнев, с Гродненским гусарским и Ямбургским драгунским полками, спустился к берегу Нищи для переправы выше Гвоздов, но оказалось, что, по болотистому свойству местности на этом пункте, не было никакой возможности переправиться вброд, и потому инженер-полковник граф Сиверс получил приказание построить там мост. Как только маршал Удино заметил начало этой работы, то снялся с своей позиции и стал отступать к Полоцку, приказав зажечь мост у Клястиц. Граф Витгенштейн, желая сохранить переправу, для немедленного преследования разбитых французских войск, направил туда Павловский запасный гренадерский батальон, прибывший из второй линии на помощь стрелковой цепи. Храбрые гренадеры, достойно поддерживая славу своего полка, кинулись на пылающий мост, перешли его под частым огнём неприятельских стрелков и, опрокинув встреченных ими неприятелей, утвердились на противоположной стороне реки с содействием двух орудий 27-й лёгкой роты, переведённых вброд через реку подполковником Сухозанетом, который, по случаю больших потерь, понесённых накануне его ротою, оставил её назади. Полки Пермский и Могилёвский, следовавшие за Павловцами, заняли ближайшие к мосту дома селения Клястиц; прочие пехотные полки постепенно также перешли через мост, а между тем кавалерия двигалась вброд, найденный несколько ниже.
Утомление русских войск, сражавшихся в продолжение двух дней, после форсированного перехода от Расиц к Якубову, заставило Витгенштейна остановиться у Клястиц. Для преследования же неприятеля был послан Кульнев, с полками Гродненским гусарским, Ямбургским драгунским, частью Рижского драгунского, 1-м Сводным гренадерским батальоном 14-й дивизии, четырьмя наскоро снабжёнными прислугою орудиями конно-артиллерийской роты № 1-го и казаками. Стрелки, наступавшие в голове наших войск, и полки Могилёвский и Псрмский (в Журнале действий сказано: Севский и Пермский) сначала двигались вместе с авангардом Кульнева, но потом остановились в шести верстах от Клястиц. Между тем неприятель отступал к Сивошину, бросая по пути множество обозов и людей.
Войска наших боевых линий, оставшиеся у Клястиц, расположились на бивуаках: 1-я линия впереди, а 2-я позади селения. Резерв, под командою генерал-майорa Сазонова, не принимавший никакого участия в бою, возобновил разрушенный мост у Клястиц и двинулся в помощь авангарду, который продолжал преследовать неприятеля и прибыл ночью на Дриссу, между тем как Удино, переправясь за сию реку у Сивошина, присоединил там к своим войскам дивизию Мерля и расположился в четырёх верстах оттуда, на позиций у селения Боярщины. Отряд князя Репнина получил приказание двинуться просёлками из Катеринова к Соколищам, но найдя этот путь совершенно непроходимым, направился на Клястицы вслед за прочими войсками [24].
Сражение при Клястицах выказало вполне как доблесть русских войск, так и решительность Витгенштейна. Резерв 1-го пехотного корпуса не принимал участия в бою: следовательно семнадцать тысяч Русских разбили двадцатитысячный неприятельский корпус. В этом сражении победа долго оставалась нерешенной; наконец, перевес перешёл на сторону настойчивого полководца, который, несмотря на частные неудачи, не отчаялся в успехе. Нельзя не заметить, что граф Витгенштейн успел собрать в окрестностях Клястиц все войска своего корпуса, кроме небольшого отряда Гамена, имевшего весьма важное. поручение удерживать корпус Макдональда. Напротив того, Удино оставил на реке Дриссе от восьми до десяти тысяч человек. Правда, что эти войска не могли быть введены в бой у Якубова, по свойству тамошней лесистой местности, но если бы Удино имел их у Клястиц, то мог бы удержаться на реке Нище и не дозволить Витгенштейну выйти на петербургскую дорогу.
После сражения при Клястицах, Кульнев получил приказание, не вступать в упорный бой до сближения к авангарду главных сил корпуса, которым было назначено выступить от Клястиц 20-го июля (1-го августа н. ст.), в восемь часов утра. Но храбрый Кульнев, увлечённый отвагою, составлявшею отличительную черту его характера, и успехом сражения при Клястицах, перешёл в ночь через Дриссу и 20-го июля, на рассвете, двинулся далее. Казаки его встретились с неприятелем, подходя к Боярщине. Тогда Кульнев, полагая, что маршал Удино имел в виду только выиграть время для дальнейшего отступления, выслал в помощь казакам Ямбургских драгун с четырьмя конными орудиями; но заметив, что неприятель действовал из батарейных орудий, послал просить о высылке в авангард такой же артиллерии генерала Сазонова, который, отрядив в авангард батарейную роту № 27-го подполковника Мевеса и Тульский полк, следовал за ними с остальными войсками резерва.
Между тем Удино расположил главные силы своего корпуса у селения Боярщины, в четырёх верстах от Дриссы, за длинною плотиною.
План дела при Боярщине 20-го июля (1-го августа) 1812 г.
Едва лишь войска Кульнева успели, выйдя из леса на поляну, приблизиться к плотине, как были внезапно встречены перекрёстным огнём нескольких французских батарей, поставленных на высотах у выхода из теснины, и вслед затем обойдены с флангов превосходными силами неприятельской пехоты, пробравшейся через болото. Русская кавалерия, приведённая в совершенное расстройство огнём артиллерии, была оттеснена за реку Дриссу, с потерею трёх орудий 1-й конной роты, подбитых в начале дела. Часть нашей пехоты, не успевшая второпях попасть на мост, была отброшена к реке и потоплена. Перейдя за Дриссу, Кульнев старался привести в порядок отступившие войска под покровительством огня 27-й батарейной роты и прибывших по распоряжению своего батарейного командира остальных восьми орудий 1-й конной роты. Батарейная артиллерия стала на господствующих высотах правого берега Дриссы у моста, а конная была расположена правее, для анфилирования наступавших неприятельских колонн. Между тем Французы, переправясь через реку, стали обходить нашу артиллерию с флангов, что заставило батарейную роту отступить преждевременно, именно тогда, когда её действие могло нанести наибольший вред неприятелю. Французы, пользуясь тем, овладели шестью орудиями 27-й роты. Конные же орудия, стоявшие в стороне от дороги, хотя и подвергались большой опасности, однако же были спасены.
Кульнев, не успев удержаться ни на одной из занятых им позиций, был принуждён отступать далее на соединение с главными силами корпуса. Приведённый в отчаяние неудачею, бывшею следствием как его собственной неосторожности, так и нерешительности генерала Сазонова, Кульнев слез с коня, шёл в последних рядах отступавших войск,и и в то самое время, когда остановился у одного из своих орудий, был поражён смертельно ядром, оторвавшим ему обе ноги. Говорят, будто бы он, умирая, сорвал с шеи Георгиевский крест и сказал уносившим его солдатам: „увезите этот крест, чтобы неприятель „не знал, что ему удалось убить русского генерала" [25].
Таков был конец одного из героев Отечественной войны, которого имя сделалось в России народным, быть может потому, что он являл в себе многие качества нашего народного характера. Его щедрость доходила до беззаботности, его отвага— до самозабвения. Не имея почти никакого состояния, он постоянно отдавал всё приобретённое усердною службою своей матери, а сам ходил в солдатском мундире и довольствовался щами и кашей. «Je me plais dans la grandeur de la pauvrété romaine (утешаюсь величием римской нищеты)», — писал он к своему брату. «Живу по-донкихотски, странствующим рыцарем печального образа; ни кола, ни двора, но милости прошу пожаловать: голь на выдумки хитра. Поподчиваю вас собственным стряпаньем, чем Бог послал», — говорил Кульнев своим сослуживцам.
Разделяя все труды и невзгоды солдат своих, Кульнев был обожаем ими, несмотря на чрезвычайную свою взыскательность по службе. „C'est Lasalle de l'armée russe" (Это Ласаль русской армии): таково мнение, выраженное о нём в отметках о наших генералах, составленных в главном штабе французской армии перед войною 1812 года [26].
Граф Витгенштейн уже находился на марше и достиг селения Головщицы (в десяти верстах от Клястиц), когда получил известие о поражении своего авангарда. Поручив князю Яшвилю и генералу Гельфрейху привести в порядок разбитые войска, Витгенштейн расположил главные силы своего корпуса на позиции, правым флангом к Нище, а левым к селу Головщице.
План сражения при Головщице 20-го июля (1-го августа) 1812 г.
Первая линия состояла из шестнадцати батальонов 5-й дивизии и егерской бригады 14-й дивизии с сорока восемью орудиями; вторая линия из девяти батальонов и восьми эскадронов резервной кавалерии князя Репнина; два эскадрона, расположенные на левом фланге, наблюдали пространство влево от позиции. Вся вообще пехота была построена в батальонных колоннах. Между тем авангард, приведённый в устройство Яшвилем, прошёл в наилучшем порядке через боевые линии и поступил в резерв [27], кроме конно-артиллерийской роты № 1-го, поставленной в 1-ю линию, и одного эскадрона Рижских драгун, присоединившегося к двум, стоявшим на левом фланге позиции [28]. Граф Витгенштейн, объехав ряды стоявших в первой линии войск 5-й и 14-й дивизий, напомнил им, что, они решили победу при Клястицах и что они должны поддержать славу свою. Войска, возбуждённые словами любимого начальника, с нетерпением желали сразиться, не сомневаясь в успехи [29].
Французы приближались также с уверенностью победителей. Дивизия Вердье, оставя далеко позади себя прочие войска Удино, атаковала нашу позицию. Французские стрелки успели занять мызу Старый-Двор; но были выбиты оттуда Пермским полком. Между тем на левом нашем фланге 24-й егерский полк и стрелки Севского также отразили наступавшего неприятеля.
Вслед за тем, войска Вердье выстроились на высотах против нашей позиции. После жаркой канонады, продолжавшейся несколько минут, неприятельские колонны направились против центра и правого крыла войск Витгенштейновых, но будучи встречены огнём русских батарей, конной № 1-го, батарейной № 14-го и лёгкой № 27-го, были приведены в расстройство. Заметив колебание французских колонн, граф Витгенштейн приказал своим войскам идти в атаку. Генерал Берг повёл против левого крыла неприятельской линии полки Пермский, Могилёвский, 25-й и 23-й егерские, а генерал Казачковский атаковал правое крыло Французов полками Калужским, Севским, 24-м и 26-м егерскими, поддержанными четырьмя эскадронами. Вся пехота первой линии двинулась в батальонных колоннах, с барабанным боем, между тем как наша артиллерия продолжала, живейшую канонаду; а пехота второй линии, следуя за первою, направилась против ослабленного центра неприятельской линии. Войска Вердье, опрокинутые на обоих флангах, подались назад и, чтобы выиграть нужное для отступления время, заняли небольшой лес на правом своём крыле, но были обойдены справа Севским и 24-м егерским полками и выбиты с фронта гренадерами запасного батальона графа Аракчеева полка; одна из французских колонн, остававшаяся в лесу долее прочих, была отрезана, атакована двумя эскадронами гвардейских и Рижских драгун и частью истреблена, частью положила оружие. Граф Витгенштейн, лично управлявший сею атакою, был ранен пулею в голову, но не оставил поля сражения, а, приказав наскоро перевязать свою рану, сделал распоряжения для преследования Французов, отступавших на всех пунктах. Войска наши быстро двигалась за ними и не позволили неприятелю остановиться до Соколищей, где войска Вердье расположились впереди мызы за оврагом и зажгли мост. Эта позиция, примыкавшая правым флангом к лесу, а левым к Нище, была, атакована с фронта тремя батальонами Севского и Могилёвского полков, под командою князя Сибирского, поддержанными канонадою 5-й и 14-й рот, одновременно с атакою 24-го егерского полка на левый фланг неприятельской позиции, усиленною огнём егерей 26-го полка, с двумя орудиями, перешедших вброд через Нищу и двигавшихся по. правому берегу реки. Удачное действие 5-й и 14-й батарей заставило неприятеля оставить и другую позицию, занятую им у самой мызы; Французы, не дождавшись появления наших колонн, отступили безостановочно до возвышенной поляны между Соколищами и Сивоншною, где развернули несколько эскадронов кирасир. Полковник Албрехт получил приказание атаковать их уланским и драгунским гвардейскими эскадронами; но кирасиры ушли далее, не выждав нашей атаки. Конная рота №3-го с прикрытием от Калужского полка неотступно следов вала за неприятельскими войскам, провожая их ядрами; между тем как егеря, кинувшись в лес по обе стороны дороги, обходили неприятеля с флангов.
Удино, заметив эти движения, отступил поспешно за Дриссу и приказал сжечь мост у Сивошина. Конная батарея № 3-го, поставленная у самого берега реки, заставила неприятеля отойти ещё далее и отступить к Белому, где Фрайцузы расположились на ночлег. Наши лёгкие войска, nepeправясь через Дриссу, остановились у Боярщины, а главные силы стали в нескольких эшелонах между Соколищами и Сившиною. На следующий день корпус Удино отошёл к Полоцку. Наш авангард занял Белое, и потом отошёл обратно за Дриссу, к Сивошину, а главная квартира графа Витгенштейна перенесена была в Соколищи [30].
Сражения 18-го (30-го), 19-го (31-го) и 20-го июля (1-го августа) стоили нам вообще четыре тысячи триста человек; в числе раненых, кроме самого главнокомандующего, были полковники Луков и Штаден, подполковник Сухозанет и майор Нейдгардт, произведённый за отличие в сражении при Клястицах в подполковники. Со стороны неприятеля, по свидетельству французских писателей, урон простирался от трёх до четырёх тысяч человек, но, по всей вероятности, был гораздо более [31].
Весьма замечательно, что в течение одного дня обе стороны сделали одинаковую ошибку. Сперва Кульнев вступил в бой при Боярщине, не приняв во внимание ни превосходства в числе неприятельских войску, ни свойств местности, на которой ему довелось сражаться; затем Удино послал дивизию Вердье за Дриссу, а сам с главными силами корпуса, остался на левой стороне реки. Следствиями этих необдуманных действий были поражения Кульнева и Вердье. Но ошибка первого более извинительна в том отношении, что он, имея дело с разбитым неприятельским корпусом, надеялся воспользоваться его расстройством; напротив того, Удино не имел никакой основательной причины предполагать, чтобы поражение Кульнева могло оказать невыгодное влияние на главные силы Витгенштейна [32].
Между тем Макдональд продолжал деятельно сооружение мостов на Двине: одного у Якобшдадта, а другого около двух вёрст ниже но течению реки. Когда же небольшой неприятельский отряд, переправясь на судах, занял Динабург, оставленной нашими войсками и устроил 23-го июля (4-го августа) мост на плотах, вместо того, который был уничтожен Гаменом, тогда Макдональд приказал развести мост у Якобштадта и прекратил постройку другого ниже сего пункта. Затем, оставя в Крейцбурге, против Якобштадта, на правой стороне Двины, пост из пятидесяти человек, сообщение с которым производилось посредством парома, Макдональд перешёл к Динабургу 24-го июля (5-го августа) и стал уничтожать там укрепления; огромные магазины с строевым лесом, запасными лафетами, шанцевым инструментом и другими материалами были сожжены; чугунные орудия и снаряды затоплены в Двине. Если бы Макдональд, вместо движения к Динабургу и уничтожения там запасов, которыми впоследствии могла воспользоваться французская армия, сохранил свой мост у Якобштадта, переправился на сём пункте через Двину и двинулся бы к Себежу, куда в то самое время шёл Удино, то Витгенштейн был бы принуждён отступить за Себеж и французские корпуса, действовавшие на Двине, соединились бы либо, по крайней мере, открыли связь между собою. В таком случае, дивизия Гранжана, в числе двенадцати или пятнадцати тысяч человек, могла бы принять участие в действиях [33].
Сожжение рижских предместий ясно обнаруживало решимость Русских защищаться до последней крайности. Тем не менее однако ж, прусский генерал Граверт потребовал от рижского военного губернатора сдачи города письмом следующего содержания:
«Известно вашему превосходительству столько, же, сколько и мне, что действия, направленные к Витебску и Днепру, заставили русскую армию, под личным начальством Его Величества императора состоящую, отступить из укреплённого лагеря при Дриссе. Непосредственным следствием этого отступления будет осада Риги; осадная артиллерия, к тому назначенная, не замедлит явиться. Слабость крепости столько же мне известна, сколько должны знать её вы сами. Несмотря на неустрашимое сопротивление, она будет принуждена сдаться через несколько дней либо, по крайней мере, через несколько недель. Но и сего краткого времени достаточно для окончательного разорения богатого торгового города, и без того уже много пострадавшего от последнего пожара, и значительное число храбрых войск, предводимых всеми уважаемым начальником, будет принесено в жертву для бесплодного сопротивления.
Мне кажется, что в настоящих обстоятельствах ваши обязанности, как в отношении человеколюбия, так и долга к службе вашему Государю, требуют, чтобы вы избавили Ригу от бедствий осады, которая, как уже сказано, по слабому состоянию крепости, не может быть продолжительна, и, следовательно, только повергнет в нищету тысячи невинных жителей, не принеся никакой выгоды вашему Монарху. Ежели ваше превосходительство разделяете мой образ мыслей, основанный единственно на человеколюбии, то я готов прислать офицера, снабжённого необходимым полномочием для заключения условий, на которых вам будет угодно сдать городи крепость.
Если же, напротив того, вы не примете моего предложения, то я, по крайней мере, изъявил желание облегчить, сколько от меня зависит, бедствия войны и уменьшить число несчастных жертв её.
Прошу ваше превосходительство быть уверенным, что настоящее требование отнюдь не основано на каком-либо сомнении в храбрости ваших войск, тем более, что при Экау войска сии доказали свою неустрашимость. Но, чем более внушает во мне уважения к ним мужественная их оборона в этом деле, тем с большим сожалением видел бы я гибель столь храбрых людей для защиты плохих укреплений.
В заключение, прошу вас известить меня, как можно скорее, о вашем намерении и быть уверенным в беспредельном моём уважении».
В ответ на требование Граверта, граф Эссен писал:
«Если бы я мог допустить, что прусский генерал, по собственному побуждению своему, был в состоянии написать отзыв, подобный полученному мною от вас, то счёл бы его недостойным ответа. Но как в нём ясно проглядывает иностранный слог, то обращаю сии строки в ответ на ваше письмо, оставаясь в уверенности, что вы служите только орудием самовластного могущества, которому безусловно повиноваться считаете себя обязанными. Прошу вас принять уверение в моём уважении».
Если бы прусские войска в войну 1812 года действовали против Русских не по принуждению, то гордый, хотя и весьма приличный обстоятельствами ответ Эссена мог бы повести к какому-либо предприятию против Риги. Но Граверт, зная отношения своего отечества к России не счёл нужным проливать кровь своих войск в борьбе с Русскими, для того только, чтобы удовлетворить оскорблённое самолюбие: войска обеих сторон почти до конца июля ограничивались наблюдением [34].
Читать ещё:
Глава Ⅻ. Сражение при Городечне. ← пред. • след. → Глава ⅩⅣ. Первое сражение при ПолоцкеПриложения
“История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам”
Генерал-майор Богданович Модест Иванович
Санкт-Петербург
1859 г.
Создание сайта Наумов-Готман С. В.
LitObr@ya.ru
2021 - 2022 гг.